Боец 4: лихие 90-е [СИ] - Валерий Александрович Гуров

— Погоняла должны быть попроще, народ сейчас такой, что в такое не врубится. Геркулеса может еще и знают, а вот Левиафана вряд ли. Кувалда, Штык, и так далее — это годится, — заверил я.

— Опять же, смотри сам, надо Штык, пусть Штык будет, — не стал спорить шеф.

Мы проговорили на подобные темы, после чего я распрощался, вышел, и теперь уже пришла мне пора смотреть на Алину — дружески-вопросительно. Она ответила таким же взглядом, мимолетно улыбнулась, протянула свернутый листочек, одновременно указав пальцем на входную дверь: там, мол прочтешь. Я шутливо откозырял, взял бумажку и вышел. Нравилась мне эта игра, хотя я в своем время столько в подобное «переиграл», что не на одну жизнь впечатлений хватит. Но тут, не скрою, приятное чувство теплой волной растекалось во мне, и я даже нарочно потомил себя, не разворачивая листок. Лишь сев в машину, развернул и прочел:

«В 19.00 у магазина 'Хрусталь».

Глава 19

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы смекнуть, где этот магазин «Хрусталь». Где это, где это… А, вспомнил! Это совсем недалеко.

Нечего говорить, что я в приподнятом настроении устремился домой, где принялся интенсивно мыться-бриться и в целом приводить себя в надлежащий вид. Что творилось в сокровенных недрах моей души?.. Не скажу, что я так уж усердно вглядывался туда: самоанализ вообще штука непростая, наш внутренний мир это ведь во многом такие темные закоулки, в которые по разным причинам иной раз совсем не хочется заглядывать. Вот и я вспомнил Лиду… и как-то неловко мне стало вспоминать и ее саму, и слова, что она мне говорила, что я говорил ей. Я чувствовал себя изменником той самой памяти и норовил сейчас отстраниться от нее, как маленькие дети ладошками закрывают глаза, чтобы не видеть чего-то плохого.

А к Алине меня, честно говоря, сильно тянуло по-мужски. Она попросту была очень сексуальная особа, из числа таких, про которых говорят «манкая женщина», а в давние времена так бы и рубанул сплеча: «ведьма»! Это, конечно, особый дар, он дается от рождения, и его можно либо развить, либо погубить, как всякий дар, всякий талант. Аура, магия, шарм… как еще сказать, хрен его знает, но думаю, что ясно. Такие женщины могут быть не очень-то красивыми, хотя страшных среди них нет. Собственно, это и есть то, что зовется «женственность» — невидимый, но несомненный магнит для мужиков. Так вот, в Алине этого было на пятерых… а может и на шестерых. И это заставляло меня радостно готовиться, прихорашиваться, это заставляло счастливо биться мое сердце — предвкушение того, что может быть, а может и не быть, упорхнуть, навсегда оставшись светлым, легчайшим, пронизанным солнечным золотом облачком в памяти…

Фрейд с ней с философией. Прифрантившись, чуть прыснув на себя дорогим дезодорантом, я шагал на свидание. Пешком — поскольку «Хрусталь» был совсем рядом, полтора квартала.

Пришел в 18.58, немного погордился такой точностью, прошелся вдоль магазинных витрин, делать то особо нечего, в смартфоне не позалипаешь. И в мессенджере не свяжешься. А время текло, Алины не было. Я решил, что женщины, конечно, любят заставлять себя ждать, но и решил для себя топтаться здесь не свыше четверти часа, чтобы без ущерба для мужского самолюбия… Взглянул на пейджер — 19.06. Поднял взгляд — и увидел Алину.

В темно-синем цвета индиго платье чуть ниже колен, в белых босоножках на каблуках она шла, улыбаясь, как мне показалось, несколько смущенно. Я тоже улыбнулся, уж не знаю, как вышло.

Она прошла как каравелла по зеленым волнам… вспомнилась песенка.

— Привет!

— Привет, — ответил я, запоздало сообразив, что какие-то цветы надо было купить. — Куда пойдем?

Она грациозно пожала плечами:

— Не знаю… Вот напротив кафе есть неплохое.

— Идем туда.

…дальний угловой столик оказался свободен, там мы уютно расположились, заказали всякую чепуху вроде кофе, мороженого, апельсинового сока.

— Будем устойчиво на ты? — улыбнулся я. — Не дожидаясь брудершафта.

— Думаете, и до брудершафта дойдет?..

— Думаешь, — поправил я. — Думаю, да. Ты ведь не возражаешь?

Она целомудренно опустила взгляд, наманикюренным ноготком водя по ободку кофейной чашки. Ресницы у нее были длинные, густые, безо всякого наращивания.

— Нет, — сказала она тихо, но решительно. — Не возражаю. И… брудершафт это всего лишь полпути…

— А надо пройти весь, — закончил я, улыбаясь. — До самых царских врат.

Про царские врата у меня вырвалось само собою. Вряд ли бы я смог объяснить, что имею в виду, где-то походу слышал — зацепило, и вот сейчас вывалил.

Алина все так же водила пальцем по чашке. На губах заиграла сложная улыбка. Видимо, у нее были свои представления о царских вратах.

Неожиданно она заговорила.

— Ты знаешь… когда в первый раз я тебя увидела, во мне что-то дрогнуло. Есть в тебе нечто, что женщины с первого взгляда ловят…

Ага, значит, во мне есть обратная мужская магия…

— У волшебника Сулеймана все по честному без обмана, — заверил я.

— Ну… я поначалу подумала, что неотесанный какой-то, необструганный, прямо Буратино… ты уж извини, если что не так говорю…

— Нет, ничего. Про Сулеймана — так к слову, — я подмигнул ей. — Кстати, Буратино — тоже волшебство. не?

—…ну, я так подумала, правда: жаль, но… А потом увидела, что ты ведь прямо рыцарь или кавалергард из прошлого…

— Слушай, я сейчас растаю как мороженое… — с деланным смущением пробормотал я, возя ложечкой в действительно подтаявшем пломбире.

— Не надо, — шутливо возразила она. — Да. Грубоватый, но благородный, с юмором, даже где-то изысканным… А главное, конечно, в тебе есть вот это мужское начало, тот магнит, что действует на женщин.

Тут румянец растекся по ее щекам, и Алина даже провела по левой щеке ладонью, как будто инстинктивно хотела смахнуть розовую краску, после чего надолго взялась за кофе с мороженым, как бы стыдясь того, что сказала чересчур много.

Я тоже ощутил себя витязем на распутье. С одной стороны, как всякому нормальному мужику, мне ужасно хотелось отведать такую соблазнительную девушку, как Алина. С другой стороны, как рыцарю или кавалергарду, которым я неожиданно оказался в ее глазах… смущало немного, что у меня на нее серьезных планов нет, а вот у нее на меня — вроде как планы серьезные.

— Алина, — глуховато сказал я, но глаза не опустил.

— Да?.. — услышал я.

— Я… Ты очень привлекательная девушка, и я не хочу врать… да что там! Ты прекрасно знаешь, как можешь кружить головы. И я не отличаюсь от других. И у меня тоже голова идет кругом. Это нормально, я считаю. Но должен сказать…

Я сделал паузу, чтобы подобрать слова — говорил я коряво, потому что не знал, как лучше выразиться, но все-таки проскрипел примерно так: есть женщина, которую я люблю или думаю, что люблю. Она далеко, я не знаю, что с ней, но если узнаю, если она сама найдет меня… конечно, я вернусь к ней, и пусть весь мир хоть провалится в бездну. Ну и все в таком духе.

Начиная говорить, я еще не знал, что в итоге скажу так. Но вот сказал, само собой так вырвалось. Честное слово, не знал, что так будет! И я прекрасно понимал, насколько непросто женщине слышать это, и что последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Ведь я совсем не знаю эту Алину, не знаю, как она отреагирует. Вспыхнет, ожесточится, расплачется?.. Все может быть, и первое, и второе и третье, и еще многое иное. Я даже как-то мысленно напрягся, ожидая всего.

Произошло как раз из многого иного. Не первое, не второе, не третье. Алина подняла глаза.

— Ты знаешь… я давно убедилась, что мужчины, даже самые умные, где-то…

— Дураки?

— Я этого не говорила, — в голосе послышался юмор. — Скажу так: им не понять до конца женщин. Что-то уловить в женской душе, даже иногда что-то тонкое — это да. Но понять все…

— Так и женщинам так же мужчин не понять…

В глазах Алины играли насмешливые искорки.

— Согласна. Поэтому и предлагаю не морочить головы друг другу. Ты нормальный здоровый мужчина. Я такая же полноценная молодая женщина. Таким людям всегда хочется секса. Это нормально. А если не хочется, то это ненормально. Или я не права?

— На сто процентов. Права, то есть.

— И нам что-то мешает?..

— Думаю, нет.

— Так